– Где же ваш приятель со светлыми усами? – спросил он. – Я давно его не видел.
– Не твое дело, это мой ребенок. Послушать тебя, можно подумать, что ты ей отец! Я мать, и мне виднее, что ей можно и чего нельзя!
– Нам надо завтра ехать, в субботу я должен приготовиться к воскресной проповеди. Скажи Эмме, чтобы она сегодня же собрала твои вещи. Можешь взять все свои игрушки. И, если хочешь, выбери по какой-нибудь вещице на память об отце и матери. Все остальное будет продано.
Филип был слишком слаб, чтобы сопротивляться, – он позволил Гриффитсу обтереть ему лицо, руки, ноги, грудь и спину. Тот делал это с милой заботливостью, не переставая добродушно болтать; потом он переменил ему простыню – совсем как это делают в больнице, – взбил подушку и поправил одеяло.
– Мне сдается, что это удивительно эгоистический взгляд на вещи, – сказал Филип.
– Бог милостив, может, приберет их к себе, – успокоила ее акушерка.