Ему было приятно, что она считает его донжуаном; он перевел разговор на другую тему, намекая тем самым, что ему есть что скрывать. Он сердился на себя за то, что у него не было любовных похождений. Просто не представилось подходящего случая.
Она не ответила, но в ее глазах мелькнула нежность, и она ласково провела рукой по его волосам.
– Нельзя, чтобы тобой помыкали, – заявила она. – Никто тебя уважать не станет, если согласишься работать за гроши.
Филип задумался. Ему захотелось поддразнить дядю.
Больше Филип о ней ничего не слышал. Она затерялась в огромном человеческом море Лондона.
Он простился с ней за руку. Сквозь занавеску он увидел, как она вскочила в карету, ожидавшую ее у подъезда. Экипаж отъехал. Тогда Филип бросился на кровать и закрыл лицо руками. Он чувствовал, как к глазам его подступают слезы, и злился на себя; он крепко стиснул руки и весь сжался, чтобы не заплакать, но ничего не помогло: из горла вырывались громкие, неутешные рыдания.