– Ты мог бы мне помочь, – сказал он Гриффитсу.
– Что ж, в конце концов мы вернулись к моему замыслу.
Филип улыбнулся. Этот художник своей жизни явно не смог создать для себя ничего, кроме уродливого прозябания. Кроншоу задумчиво на него поглядел и наполнил свой стакан. Он послал официанта за пачкой сигарет.
– Ну, как же вы решили насчет вашей маленькой прогулки? – весело спросил он.
– Получается, что ехать надо либо теперь, либо никогда.
К концу февраля здоровье Кроншоу явно ухудшилось. Он больше не вставал. Лежа в кровати, он не позволял отворять окно, чтобы проветрить комнату, и отказывался показаться врачу. Он мало ел, но требовал виски и папирос; Филип знал, что ему вредно и то и другое, но доводы Кроншоу были неотразимы.