– Это было единственное, что ему оставалось делать, – сказал Рэмсден. – Больше нельзя было терпеть.
Филип смеялся. Его веселила эта сцена: смешной человечек в своем странном наряде, комната со старинной резной панелью, испанская мебель, английская еда; во всем этом вместе взятом была какая-то удивительная несуразность.
– Mais personne, Monsieur Cronshaw note 43.
– Нет. Я – не джентльмен. Я всего-навсего конторщик. Моюсь только по субботам.
– День уж очень славный. Захотелось полежать в достели и помечтать о том, как хорошо на улице.
– Не дури, тебе некуда уйти. Можешь тут жить, сколько захочешь, но лишь при одном условии: мы будем друзьями и только.