Филип говорил с таким безразличием, что сам остался собой доволен. Никто бы не догадался, ка-к отчаянно билось его сердце. Он с нетерпением ждал, что Рэмсден скажет дальше.
– А я тебя и не упрекаю. Я бы все равно за тебя не пошла, хоть ты тут ползай передо мной на коленях.
– Послушай, зачем ты стучишь? – спросил он. – Ты уже осмотрела наши хоромы?
– Легко сказать: «Не перережьте артерии», – заметил один из студентов, занятых другой ногой. – У этого старого идиота артерии не на месте.
Но он знал, что никогда не сможет на это решиться. Он боялся, что Роз станет над ним издеваться. Филип злился на самого себя, и, когда немного погодя к нему пришел Шарп, он воспользовался первым попавшимся поводом, чтобы с ним поссориться. Филип обладал дьявольской способностью найти у ближнего больное место и сказать ему то, что заденет его за живое. Но последнее слово осталось за Шарпом.
– Ну, Филип, пожелай дяде «спокойной ночи», – вмешалась тетя Луиза. – Ты ведь сегодня ночью не собираешься двигать гору?