Первый услышанный мною звук удивил меня. Звук был похож на скрип. Он медленно, как бы с натугой, приближался к нам снизу. Животное такой звук издавать не могло. Слишком он механический. Не будь он прерывистым, я решил бы, что это скрипит колодезная цепь, накручиваясь на ворот. Но этот скрип прерывался равномерно, повторяясь на счет два.
– Слушай, Мейсонье, – говорю тогда я, стараясь казаться справедливым. – Я обозвал тебя сволочью, ты обозвал меня сволочью, вот мы и в расчете.
– Ну, может, еще и пронесет, – сказала Мену.
– Ну ладно, ладно, – улыбнулся я в ответ, – уж если на то пошло, к неприятным поручениям ты попривык, как секретарь своей ячейки.
На лицах собравшихся лежала печать усталости и скорби. Я начал говорить без нажима, осторожно выбирая слова. Сказал, что мы пережили трудные часы. И наделали ошибок... Надо вместе подвести итоги дня. Но сначала пусть каждый выскажет свое мнение о случившемся.
– Красивый у тебя перстень! Золотой, – произнес он наконец.