– А то, что они превратятся в крыс. В полном мраке будут метаться от выхода к выходу. А выходы наглухо завалены обломками.
– Если Вильмен отступит, мы погонимся за ним на лошадях, но не по дороге, а вот по этой самой тропинке. Мы поспеем гораздо раньше, чем он, на то место, где висит наше воззвание. А там устроим засаду.
– Я вот чего не пойму. Нынче утром Вильмен послал разведчиков в Курсежак и в Мальвиль. А почему не в Ла-Рок?
Именно слова помогли нам навести некоторый порядок в хаосе и даже установить линейное течение времени. Мы говорим: «до», «в День происшествия», «после». Таковы наши лингвистические ухищрения. Мы обманываем себя словами, и, чем больше удается нам этот самообман, тем увереннее мы себя чувствуем. Ведь слово «после» обозначает и наше зыбкое настоящее, и наше весьма условное будущее.
Она смотрела на меня, раскрыв рот. Но меня подбодрило уже то, что она не сказала сразу же: «Нет».
Девушка едва одета, волосы спутаны, она вся еще теплая после сна. При виде ее у меня по-идиотски заколотилось сердце. Лучше уж любоваться телочками. Обе цвета красного дерева и совсем не такие маленькие, как этого можно было ожидать.