Гвен подняла пальто и швырнула через перила на бегущую вверх дорожку. Они смотрели, как оно удалялось, быстро уменьшаясь в размерах.
– Всю эту историю я рассказываю тебе для того, чтобы объяснить одну вещь. Когда Джаантони Айронджейд Викари прибыл на Авалон, он был Джаантони Айронджейдом. Только на Авалоне людей принято называть по фамилии, последним словом имени. Академия зарегистрировала его под фамилией Викари, и преподаватели называли его Викари. С этим именем ему пришлось жить два года. Постепенно он стал превращаться в Джаана Викари, будучи одновременно Джаантони Айронджейдом. Думаю, что ему это нравилось. С тех пор он всегда старался оставаться Джааном Викари, хотя это довольно трудно после того, как мы вернулись на Верхний Кавалаан. Для кавалаанцев он всегда был Джаантони.
– Я видел, – ответил сидевший на полу брейт, которого назвали Мириком.
Говоривший стоял неподвижно лицом к рассвету, слегка расставив ноги, положив руки на бедра. Это был высокий, худощавый, мускулистый мужчина. Распахнутый несмотря на холодное утро ворот рубашки обнажал загорелую грудь, которая казалась медной в свете Толстого Черта. Бросались в глаза высокие скулы, тяжелая квадратная челюсть и волосы до плеч, такие же черные, как у Гвен. Его руки, покрытые густыми черными волосами, украшали два массивных браслета: левую – серебряный с жадеитами, правую – из потемневшего железа с красными светящимися глоустоунами.
– Тогда поворачивай. Нам надо в другую сторону. Мы должны перелететь через горы.