Нойман издавна предпочитал проводить ночи наверху. Он позволял отдохнуть своему бренному телу – при этом де-факто продолжая бодрствовать. Его Я не погружалось в сон уже восемь лет.
– Прыгай, – сказал вдруг пилот. – Умеешь?
Вот и пришел момент выбора, подумал Штурмфогель. Что, прямо в Берлин?
Он сделал еще несколько глотков. Стал жевать оливки. Потом отковырнул кусочек сыра.
– Есть! – выскочил из палатки ассистент длинного Уха. – Есть общая тревога! Они вылетают!
Нойман разрешал беспокоить его в минуты восхода луны только в самых крайних случаях.