Два зверя, сказал он себе. Или даже три. И шесть-семь человеческих ублюдков. Неплохо для начала.
– Была бы слежка… И тогда бы уж просто похитили. Зачем гестаповцам его труп?
– То есть имело место тихое проникновение – и громкий выход. Так?
Он показал, что такое жизнь на самом деле. Зачем вообще нужно жить. И это давало силы, как ни странно.
– Я могу посмотреть на него? Только посмотреть?
Штурмфогель поставил свой бокал на широкие перила, обитые зеленым бархатом. Посмотрел вниз.