Он показал, что такое жизнь на самом деле. Зачем вообще нужно жить. И это давало силы, как ни странно.
– Я могу посмотреть на него? Только посмотреть?
Штурмфогель поставил свой бокал на широкие перила, обитые зеленым бархатом. Посмотрел вниз.
Генерал Донован, начальник Управления стратегических исследований США, развалился в кресле, забросив ноги на журнальный столик, и курил свои бесконечные «Морли» – сигареты, приятные для курильщика, но никак не для окружающих. Волков, он же Дрозд (взял себе эту птичью кличку в память о Косте Дроздове и давних испанских делах), сидел на мраморных перилах балкона. Под балконом неумело лязгал ножницами садовник с челюстью и выправкой морского пехотинца.
Гуго лег на спину, нашел точку, в которую можно упереться взглядом, подобрал дыхание и стал осторожно, потихоньку выбираться из тела – но не в другое теплое, привычное, сильное и послушное тело, а прямо в неприветливый грубый вещный мир. Это было ощущениями похоже на то, как если бы он в одной рубашке и босиком вознамерился бы пересечь заледенелую каменистую пустошь.
– Может быть, – согласился Штурмфогель. – Другой бы стал возражать, но я человек покладистый. Только почему ты говоришь, что операция завершена? По-моему, она только начинается.