Алану внезапно пришло в голову (об этом не он один уже успел подумать), что держать магазин закрытым и принимать посетителей только по предварительной договоренности - довольно странный обычай в маленьких городах.
Полли открыла глаза. Азка перестала качаться на груди. Если она и в самом деле качалась - а Полли теперь была в этом не уверена, - то наконец успокоилась. Дом выглядел вполне обыкновенно: просто заброшенный и запущенный. Зияющие пустотой окна перестали походить на слепые глазницы - обычные окна, в которых малолетние озорники повыбивали камнями стекла. Если она и слышала какие-то звуки в амбаре - а Полли и в этом теперь не была уверена - то наверняка это скрипели на палящем солнце рассыхающиеся доски.
Когда приступ веселья прошел, он продолжил ревизию дома. Холодильник теперь стал гораздо легче, он мог даже нести его одной рукой. Последними тремя камнями он разбил окна, ведущие в подвал, спрятавшиеся за клумбой осенних цветов, посаженных Вильмой, и напоследок вырвал с корнем пару охапок этих цветов. Завершив мероприятие, он закрыл крышку холодильника, вернулся к велосипеду, водрузил холодильник на багажник и занес ногу, чтобы сесть в седло и отправиться восвояси.
- Скотина, - прошептала Полли и, когда в трубке послышались гудки, костяшки ее пальцев побелели от напряжения.
- Мне нужно все подготовить к похоронам, - сказала она. - У Нетти есть какие-то родственники в Ярмуте - немного, правда, но они не хотели ее знать при жизни, а уж после смерти тем более не почешутся. Но все равно мне нужно позвонить им с утра. Могу я войти в дом Нетти, Алан? Мне кажется, у нее была телефонная книга.
- Позвоню, - сказал Клат и вдруг взорвался. - Что происходит, Алан? Проклятье, что тут такое происходит?