Знакомая мелодия снова закружилась у нее в голове. И Бэбз пропала.
- Кстати, - добавил Гонт, - старайся ближайшие пару дней не попадаться на глаза шерифу Пэнгборну. Позднее это уже не будет иметь значения. - Губы его растянулись, обнажив крупные выпирающие зубы в хищном оскале. - Уверен, что к концу недели многое из того, что считалось очень важным до сих пор, потеряет свое значение для жителей города. Ты не согласен, Туз?
- Вот еще! - Голос у Туза был все еще слаб, но возмущение прозвучало явственно. На ногах он при этом удерживался с трудом, и сердце колотилось, как помешанное. Ноги можно было скорее сравнить со спагетти. Он стоял, прислонившись спиной к стене, и затуманенным, измученным взглядом смотрел на Гонта.
Пол, голый и деревянный в бытность Недвижимости и Страхования Западного Мэна, теперь был по всей площади от стены до стены покрыт толстым ковром цвета бургундского. Стены выкрашены белой краской и похожи своей поверхностью на яичную скорлупу. Призрачный свет, такой же белый, как и стены, сочился из замазанного витринного окна.
- Эй! Эй! - на крыльце дома напротив стояла женщина и судорожно прижимала к горлу шаль мышино-серого цвета. Стекла очков троекратно увеличивали расширенные от страха зрачки. Теперь она кричала высоким, тонким старушечьим голосом: - Помогите! Помогите! Полиция! Убийство! УУУУБИИИЙСТВООО!
Мистер Гонт смотрел на Хью с такой радушной улыбкой, как будто голые, босые люди с лисьими хвостами на шее появлялись в его магазине каждый день. Он сделал пометку в списке, лежавшем на прилавке рядом с кассовым аппаратом. Последнюю пометку.