Алан неожиданно осознал, что сочувствует голосу. Именно ему, а не самому себе, потому что голос как никогда раньше казался посторонним. Ему почудилось, что голосу совсем не хочется говорить, а его собственное естество - Алан, существующий в настоящем, и Алан, строящий планы на будущее - желало прислушиваться к нему. Это был голос долга, голос горя. И еще это был голос вины.
- Она сказала, что игрушка и в самом деле забавная, что Тодд во всем повторил меня самого и что ребенком он будет всего лишь раз в жизни.
- Как раз наоборот, - угрюмо проворчал Норрис. Он отвернулся от Сита и сплюнул кровь. - Это единственно умная затея из всех моих последних. А теперь пошли. Помоги мне.
Какие ребята? Генри Бофорт? Этот маленький засранец Бобби Дагас? Ну и что? И черт с ними. Купи этот хвост, привяжи к антенне и вперед... Куда вперед?
Пит начал принимать занакс, но не злоупотреблял им и уж тем более не сообщал об этом Вильме, так как понимал, что если жена узнает, он может до конца жизни проститься с надеждой на покой. Поэтому он со всеми возможными предосторожностями хранил лекарство в портфеле вместе с деловыми бумагами, к которым, как он знал, Вильма относится с равнодушным пренебрежением. Он принимал несколько таблеток в месяц и в основном накануне и во время месячных Вильмы, когда ее агрессивное состояние усиливалось.
- Как хотите, - мистер Гонт пожал плечами и хотел повернуться, чтобы уйти.