Теперь они оба сидели у стола, и К. время от времени ворошил рукой груду чулок.
– Я сам не понимаю! – сказал К. и с улыбкой взглянул на коммерсанта.
Но он невольно обернулся и высунулся из такси, чтобы проверить еще раз, там ли инспектор со стражей или нет. Однако он тут же повернулся назад н удобно откинулся в угол, даже не посмотрев, там ли они. Хоть он и не показывал виду, но именно сейчас ему хотелось бы с кем-нибудь заговорить. Но его спутники явно устали: Рабенштейнер смотрел направо, Куллих – налево, и только Каминер как будто был готов к разговору, со своей вечной ухмылкой, над которой, к сожалению, нельзя было подтрунить из простого человеколюбия.
– Да, да, – согласился служитель, словно речь шла о чем-то само собой понятном. Тут он бросил на К. доверчивый вэгляд, чего раньше, несмотря на всю свою приветливость, не делал, и добавил: – Все бунтуют, ничего не попишешь.
– Жаль, – сказал заместитель директора и заговорил по телефону, его как раз соединили.
– А что тут можно сказать? – ответил К. Ему докучало, что фройляйн Монтаг уставилась на его губы. Она словно предвосхищала все, что он хотел сказать. – Очевидно, фройляйн Бюрстнер не соблаговолила встретиться со мной для личного разговора, как я ее просил.