В этот момент появляется Гучкин с фляжкой, половинкой хлеба, шматом сала и миской с яблоками и солеными огурцами.
— Добавь, что долг свой солдатский он выполнил до конца и смертью своей сохранил десятки, да что там десятки, если по большому счету, тысячи жизней. И добавь, — это хоть какое-то утешение, хотя и слабое, конечно, — что смерть его была легкой, мгновенной. Многие из нас позавидуют такой смерти. Гораздо тяжелее падать последние несколько минут своей жизни в горящей неуправляемой машине. А тут мгновенный взрыв, и все.
Еще и еще раз к нам приходят камненосцы и забирают нашу “продукцию”. Наконец, звучат три громких удара в гонг или колокол. Все разом бросают инструменты и тянутся к выходу из ущелья.
Когда мы отдыхаем в очередной раз, легко и нежно лаская друг друга, Лена зачем-то оживляет голограмму Гелены Илек. Я смотрю на движущийся прообраз своей подруги, расслабленно отдыхая в ее объятиях, и вдруг… Меня словно озаряет.
Третий вылет по результативности ничем не отличался от двух первых. Когда мы на земле покидали кабины, у нас гудели плечи, ныли спины, дрожали от усталости колени. Но машины быстро заправлялись, оружие перезаряжалось, и мы были готовы идти на Белыничи в четвертый, а если потребуется — и в пятый, и в шестой раз.
Мы сидим, обнимаясь, целуемся, и нам не надо никаких слов. Оля уже не обращает внимания на полы своего халата, которые распахнулись внизу до пределов, близких к непристойности.