— Почему нельзя? Все, что надо для работы, не только можно, но и нужно…
Елена о чем-то задумывается, наматывая на палец прядь волос. Весь ее вид выражает сомнения и колебания.
Я смотрю на него и молчу. Елена, уютно, по-кошачьи, с ногами расположилась в кресле и с интересом наблюдает за нами, не забывая при этом потягивать из бокала и закусывать каждый глоток красной палочкой. Молчание затягивается. Наконец Магистр кончает холить переносицу.
— Ладно, давай к делу, — говорит Жучков. — Ты как, работать можешь?
Я оглядываюсь и осматриваю самолет. Сзади кабины фюзеляж приобрел гофрированную поверхность. От результата осмотра плоскостей и килей меня прошиб холодный пот. Впечатление такое, что кто-то гигантскими пассатижами ухватил их за концы и пытался разломать, крутя в разные стороны. Видимых повреждений не имели только углепластиковые и металлокерамические обтекатели носовой части фюзеляжа, воздухозаборников, передних кромок плоскостей и килей, а также кожухов двигателей. Так то видимых… Как же я еще лечу? А как я буду садиться?
— Давай, Андрей, ты их там всех знаешь, проследи, чтобы прямо с колес — на стол.