Комиссар уходит в штаб, а я захожу в избу. Ребята о чем-то тихо разговаривают и замолкают при моем появлении.
По его команде техники поспешно “раздевают” мой “Як”. Два цилиндра буквально раскаленные. Их охлаждают и снимают головки. Мы не верим своим глазам. Некогда зеркальные стенки цилиндров нещадно изодраны, а поршни ощетинились мелкой стружкой. Откуда она взялась? Еще через полчаса техники ставят диагноз: диверсия на заводе.
— Ужинать в столовую не пойдем. Дружеский ужин в честь наших гостей состоится в расположении эскадрильи.
Меня поздравляют, а я, мало сказать, ошеломлен. Я шокирован. Это же надо! Я и сам не знал, когда мой день рождения. Идиот! Ни разу за эти пять месяцев не догадался посмотреть в свои документы. Знаю, что с пятнадцатого года, и ладно.
На дисплеях появляются лица сотрудников Ричарда. Он представляет им нас и объясняет, что их отдел переподчиняется сектору Внедрения и Воздействия для участия в операции “Сумеречные миры”.
— А это ты у него спроси, — киваю я в сторону самолета. — Он у нас — молодец! Солдат!