Но помните ли вы загадку Панфилова о том, что такое время?
Так звучал в тот день наш батальон, наш булат. Хочется выразиться красочно, например, так: да, он, наш батальон, становится булатом — прокаленным, заточенным, узорчатым клинком, который режет железо, с которого ничто в мире не сотрет чекана. Но скажем скромнее: в тот день мы закончили среднее солдатское образование. Последний класс этой школы — удар, или, употребляя военно-профессиональный термин, укол штыком, укол не в чучело, а в живое тело врага. Этот укол, освобождающий от страха, нам дался сравнительно легко — в лихом ночном набеге.
Опять нестерпимо потянуло туда — к Панфилову, к своим.
Ничем больше генерал не выразил свою иронию, не обидел гостя, тепло с ним распрощался.
Панфилов кивал, слушая меня. Очевидно, он уже не раз перебрал в уме эти возможности.
В горенку вошел Рахимов, доложил, что командиры рот явились.