На склоне, обжигаемом солнцем, встретилось большое табачное поле. Бойцы пошли по тропинке через поле. Табак — казахстанская махорка — высился в рост человека. Ни одно дуновение не колебало широких пахучих, распаренных солнцем листьев.
— И мешок мой там, и котелок мой там… Мы сидели кушали, вроде как здесь, и вдруг…
По-прежнему с улыбкой, делавшей лицо ребячливым, Баурджан продолжал перебирать и пересказывать встающие перед ним картинки прошлого.
— Товарищ генерал, к вам подполковник Витевский. Из штаба прибывшей стрелковой дивизии.
Раненые уже не жмутся к борту фуры, идут нестройной вереницей, растянулись, некоторые едва ковыляют, поотстали.
— Что же там… произошло… на наблюдательном?