Панфилов приветливо указал на столик, где уже некоторое время меня ожидал обед.
Проделав верхом несколько кругов по двору рысью, я перешел на манежный галопчик, потом, о чем-то думая, на испанский шаг.
— Список отличившихся в боях, товарищ Момыш-Улы, составить не успели?
— Ты еще никому не говорил, что отстранен?
Это кричит Кубаренко. Это же про себя повторяю и я.
Наш невысокий, невзрачный генерал был свежевыбрит, подстрижен. Усы, беспорядочно торчавшие, когда немцы наседали с разных сторон на Волоколамск, теперь чернели, как обычно, двумя четкими квадратиками. На генерале был новехонький, видимо только что сшитый китель. В нем сутуловатость Панфилова почти не бросалась в глаза: он распрямился, будто сбросил с нешироких плеч добрый десяток лет.