Филимонов, насупясь, слушает. Следовало бы ввести его в мои Командирские помыслы, планы. Но никаких планов у меня все еще нет.
Наконец и он, покосившись на меня, покидает свою вышку, уходит, вышагивая длинными ногами, с последней цепью роты.
Молчание. Черт возьми, почему Панфилов не отпускает корреспондентов?
Панфилов ничего к этому не добавил. Но меня поразило это простенькое замечание.
Встал мой начальник штаба, худощавый, быстро соображающий, немногословный Рахимов.
По мишеням били из пулеметов и винтовок. Я забирался в окопы и работал с каждым.