На рысях проносятся артиллерийские упряжки; катятся, проминая дернину, колеса пушек. Откуда-то выскакивает пулеметная двуколка, влекомая крепкой мохноногой лошадкой. В кузове уселись пулеметчики.
И вдруг сильный треск в мембране. И фраза перерублена.
Тимошин объясняет: шел опушкой, повстречал двух немцев, которые тащили по лесу телефонную связь, обоих укокошил, взял трофеи.
— Почему не хватит? По затяжке и то хорошо.
Никогда ни одна женщина не шагала в батальонной колонне, не становилась в наш строй. Но вот однажды…
Он не добавил обычного «садитесь». Не улыбнулся. Мы разговаривали стоя.