Он отказался. Я налил Толстунову, налил себе. Выпью, тогда, может быть, усну…
— Говорите, говорите. Что вас еще смущает? Бойцы побаиваются немца, да?
— А если попрошу? Можно называть вас комбатом?
— Я? — оторопело переспрашивает Кузьминич. — Я с истребителями.
— Двоих уложил, товарищ комбат… Взяло за живое — они кабанчика у женщины отнимали… Она вцепилась в одного, лежит на земле, кричит. Он ее сапогом в лицо. Не выдержало сердце, приложился — хлоп, хлоп. И боец Гаркуша тоже. Так они у нас и ткнулись…
Я взял бумагу, перечел, обозначил дату, расписался.