— Говорите, говорите. Что вас еще смущает? Бойцы побаиваются немца, да?
— А если попрошу? Можно называть вас комбатом?
— Я? — оторопело переспрашивает Кузьминич. — Я с истребителями.
— Двоих уложил, товарищ комбат… Взяло за живое — они кабанчика у женщины отнимали… Она вцепилась в одного, лежит на земле, кричит. Он ее сапогом в лицо. Не выдержало сердце, приложился — хлоп, хлоп. И боец Гаркуша тоже. Так они у нас и ткнулись…
Я взял бумагу, перечел, обозначил дату, расписался.
До меня не дошли токи возбуждения, подъема перед дракой. Этим людям, только что бежавшим от немца, набравшимся страху, не верилось, что сейчас они будут страшны. А я? Верил ли я?