За пазухой Эрвина захныкала Дика – ей было слишком жарко в крысином балахончике. Если бы ее не было с ним, он наверняка сдался бы и позволил солнцу высушить себя здесь, но теперь он снова был не один. Снова от него зависела жизнь существа, связавшего с ним свою судьбу, и снова он не имел права на усталость.
Чудовищный путь, показавшийся вечностью, – непонятно, как он прошел его до конца. Когда Эрвин подходил к каналу, кикимора уже не хныкала, она только жалобно поскуливала на каждом его шаге. Он вдохнул поглубже воздуха – для храбрости – и вызвал перенос.
– Пожалуйста, – сказал он буфетчику, – принесите нам миску воды и кухонное полотенце.
– Значит, договорились. Теперь я возьму у тебя немного крови. – Взгляд Скарпенцо переместился на ламию, державшую правую руку Дарта. – Дай сюда его руку.
Дарт с Эрвином выразительно переглянулись.
Проводив своих хозяев, Гримальдус вернулся в башню. Там он отдернул шторы, а затем открыл все окна, одно за другим, впуская в круглый зал свежий вечерний воздух. Был еще не поздний вечер, поэтому в зале сразу же стало светло по сравнению с только что царившей здесь тьмой. Гримальдус снял стекло с подставки и уложил на замшевое дно лежащего у стены плоского ящика. Опустив крышку, он запечатал ящик заклинанием и задвинул под стол – когда еще ему понадобится зеркало магов…