— Его спросите! — сказал Рон, трясущимся пальцем указывая на обратную сторону картины с портретом сэра Кадогана. — Спросите его, видел ли он…
Рон пригнулся, когда что-то огромное и оранжевое рухнуло с самой верхней полки, приземлилось ему на голову и, яростно шипя, прыгнуло на Коросту.
— Дело Конклюва будет слушаться в Комитете по Устранению Опасных Созданий, — вздохнул Хагрид. — В эту пятницу. Я с ним поеду в Лондон вместе. Заказал две койки в «Рыцаре»…
— Капитаны, пожмите руки! — скомандовала мадам Хуч.
— Извините… Вы не знаете, что происходит? Ой… Извините.
Посетители шли потоком, и все хотели его подбодрить. Хагрид прислал ему охапку цветов-уховерток, похожих на желтую капусту, а Джинни Уизли, густо раскрасневшись, заявилась с самодельной открыткой, которая пронзительно пела, пока Гарри не поставил на неё вазу с фруктами. Гриффиндорская команда снова зашла в воскресенье утром, на этот раз вместе с Вудом, который упавшим голосом заверил Гарри, что ни в малейшей мере не винит его. Рон и Гермиона отходили от его постели только по ночам. Но ни их разговоры, ни их действия не улучшали настроения Гарри, потому что они знали лишь о половине того, что его тревожило.