В дверном проёме, освещённом пламенем, дрожавшим в ладонях Люпина, стояла высокая фигура, закутанная в плащ. Лицо незнакомца было полностью скрыто капюшоном. Гарри посмотрел вниз. То, что он увидел, заставило его сжаться в комок: из-под плаща высовывалась рука — ободранная, покрытая слизью, серая, как рука полуразложившегося утопленника…
— Это такая кондитерская, — пояснил Рон, и на его лице появилось мечтательное выражение, — где есть все на свете… Перечные Чёртики — от них изо рта валит дым, и чудесные огромные шоколадные шары, наполненные клубничным муссом и сгущёнными сливками, и потрясающие сахарные перья, которые можно посасывать на уроке и притворяться, что ты просто задумался, что написать дальше…
Ему очень хотелось рассказать Люпину о разговоре, подслушанном в «Трёх метлах», о том, что Блэк предал его родителей, но тогда ему пришлось бы признаться, что он без разрешения побывал в Хогсмиде. Он знал, что на Люпина это не произведёт особенно хорошего впечатления. Поэтому Гарри допил эль, поблагодарил Люпина и покинул класс Истории Магии.
— Он сказал, что болен и не может прийти сегодня, — объяснил Снейп криво улыбаясь. — Я кажется уже попросил тебя сесть?
— Профессор Снейп очень любезно сварил для меня зелье, — сказал он. — Зелья у меня никогда не получались, а это особенно сложное.