Перси, сидевший неподалеку, выпятил грудь и с гордостью огляделся. Дамблдор снова замолчал; он окинул зал серьёзным взглядом, и никто не шевельнулся и не издал ни звука.
— Это была очень странная ночь, Хедвига, — зевнул он.
— Садись, — пригласил Люпин, снимая крышку с пыльной банки. — К сожалению, у меня только чайные пакетики, но, осмелюсь предположить, ты уже вдоволь насмотрелся на чайные листья?
— С прискорбием должна признать, моя дорогая, что в тот самый момент, как ты появилась в этом классе, мне стало очевидно, что у тебя нет данных, требуемых для славного искусства Прорицания. Я не могу припомнить, был ли у меня когда-нибудь столь безнадёжно приземлённый ученик.
— Вы звали, Северус? — тихо спросил Люпин.
Гермиона вынула палочку. Малфой отступил на несколько шагов. Крэбб и Гойл изумлённо воззрились на него, ожидая указаний.