Они пошли по лужайке к замку. Солнце почти скрылось, небо стало чистым, пурпурно-серым, лишь на западе горело ярко-красное зарево.
Раздалось громкое шипение и вопль; Невилл попытался сесть на Косолапа.
Гарри сильно ущипнул себя за ногу. Это было больно, а значит он не спал…
— Вот видите, министр, — сказал Снейп. — Под Конфундусом. Блэк хорошо над ними поработал.
— Макнейр, если Конклюва и в самом деле украли, вы думаете, что вор увел бы его пешком? — сказал Дамблдор, в его голосе опять прозвучала ирония. — Поищите в небе, коли хотите… Хагрид, позволь мне чашку чая. И, пожалуй, большой глоток бренди.
Потому что теперь Гарри знал, чей это крик. Он слышал её слова, слышал снова и снова долгими часами ночью, пока лежал без сна в больничном крыле, глядя на полосы лунного света, пересекавшие потолок. Когда дементоры приближались к нему, он слышал последние мгновения жизни своей мамы, её попытки защитить его, Гарри, от Лорда Волдеморта, и смех Волдеморта перед тем, как он убил её… Гарри проваливался в сон, полный гнилых, покрытых слизью рук и испуганных криков, а затем резко просыпался, снова слыша голос матери.