— Так что, — хмыкнула я, — Парни там все что боровы холощеные?
Я сморгнула и тряхнула головой, отгоняя странное видение, больше похожее на фантазию и сосредоточилась на пути.
Мужчина поклонился. Ему, матери, мне. Кивнул Танис — свидетельнице — и сел в карету. Фыркнули лошади, застучали копыта, загремели колеса, и мой брат под конвоем навсегда покинул отчий дом. Даже если суд будет милостив и не лишит его жизни, как носителя ценной дворянской крови, Хелайоса ожидало лишение всех прав, титулов и пожизненное заключение. Я надеялся, что эти права все же сохранят за Аглеа и ее нерожденным ребенком. Если это, конечно, мальчик. Если же нет, то…
Тело, связанное дурманом, отказывалось повиноваться но я видела, как он воздел руки, занося над головой нож.
Копыта взрывали дерн, широкая грудь сносила деревья — я была огромна. Я была велика. Я была яростью — ярость кипела в крови, ярость бурлила под шкурой, ярость стискивала череп.
Пальцы Илиана перебирали мои пряди так мягко, гладили так приятно, что мне хотелось прикрыть глаза, расслабиться и замурлыкать от этой незатейливой ласки.