Я запустил чары — и они не нашли у Навары никаких повреждений. Никаких. Кроме крайней степени магического истощения. А еще они показали, что цербер не просто без сознания. Всё куда хуже.
Голова шла кругом, щеку защипало и противно заныл раненый бок.
Услышав эту новость, я обрадовалась: надо Камню сказать, пусть тоже порадуется!
И только когда голова совсем уж закружилась, а ноги от приятной усталости стали подрагивать, я плюхнулась на ближайшую скамью и снова окинула взглядом зал.
Больше всех грустил об этом Коряжка, и даже припасенный специально для него сухарик не смог развеять бездны скорби на рыжей морде: так, со скорбью, и цокал копытами по мостовым Хорвуса.
Когда вернулся Камень, я сидела на кровати и крутила оставшуюся шкурку, прикидывая да гадая, удастся ли разделить ее надвое, и не выйдет ли так, что, попытавшись, я безвозвратно лишусь и этой “ленты”?