Когда граф Бирнский узнал, что его жена всерьез увлеклась ремеслом цветочницы, он взбеленился. Птички донесли, что он орал и швырялся стульями: очередной позор на его голову! Вот в кого дурная кровь! Но требовать, чтобы супруга вернулась в замок — почему-то не рискнул.
— Чего это? — пробормотала я себе под нос. — Сам утверждал, что я вкусная…
“Золото!” — мысленно согласилась я сама с собой. — “Только клейма ставить негде!”
А потом, открыв глаза, ухмыльнулась и приподнялась над его бедрами, ненадолго выпуская плоть из себя — чтобы тут же на нее опуститься.
Тебе бы Плясуньей обидчику в зубы сунуть, да и забыть...
Правда, и Солнышко, кажется, спал вполглаза.