— ...если есть существенная разница в силе дара, мастерстве и расстоянии, с которого ведется наблюдение, — невозмутимо продолжил Камень, как будто его не перебивали.
Вместо них повесила на шею оба шнурка со стеклянными шариками: если не знать, что к чему — сойдет за дешевые бусы. Поправила их, чтобы красиво легли в ложбинку груди. Встряхнула волосами, стала собирать их в одну косу, как носят местные.
То, как он ласкает языком мою грудь, покусывает, зацеловывает соски, и они твердеют, вытягиваются, становятся настолько чувствительными, что от новых прикосновений к ним за закрытыми веками вспыхивают звезды.
Илиан шипит, пытается меня остановить, но я не даю. Ничего, я тебя знаю, мое удовольствие от меня никуда не убежит.
— В любом случае, план этого не предполагает, — бодро продолжил я. — Затягивать не будем, с завтрашнего дня начнем активно закидывать приманку. Я с утра пойду искать найм: естественно, с похмелья просплю, естественно, поправлю здоровье перед выходом, так что, разумеется, ничего не найду.
— Как только звезды в Зале Испытаний новичка признают — всё, пути тому назад нет. Цербер своей волей из ордена уйти не может, только с позволения старших. А они раньше, чем через двенадцать зим, не отпускают. Да и потом — еще по службе поглядят.