Солнышко на стене был юн — лет восемнадцати, не более. Красив, тонок, длинноволос.
Неужели он совсем не боится, что я сдам его Ордену?
Кони ждали нас там, где мы их оставили — поодаль от хутора, возле омута, в котором (как выяснилось) любили плескаться морские девы.
— А откуда у вас такая уверенность, что они разберутся? — словно сглаживая неловкую паузу, невзначай бросил Хелайос. — Теория, что книга связана с потерей памяти Илианом мне кажется сомнительной, она хранится в нашей семье десятилетиями, и до сих пор что-то никто из членов графского рода памяти не терял, — он позволил себе усмешку и рядом его поддержала Аглеа, отзеркалив выражение мужа. — Мы все, конечно, будем рады вновь принять Илиана в Бирне, но сейчас ваши надежды больше похожи на хватание за соломинку.
Уже проваливаясь в сон, чувствуя, как по телу растекается блаженная нега, а в голове вяло толкаются прихваченные во время странного поиска образы, я прикинула: похоже, это я с подачи наблюдателя, аж до Закатного леса дотянулась…
Получив шлепок по храпу, бедная лошадонька сразу приняла вид несчастный и оскорбленный — я по тебе так скучал, а ты мне даже морковки какой завалящей не принесла! Вот и приходится жрать всякую гадость! Карий глаз скосился на “гадость” с таким вожделением, что я вспомнила, что я, конечно, соскучилась, но Великий аргус ждет и вообще.