Вряд ли Танис сейчас стало легче от знания моего секрета. Я в этом очень сомневаюсь, а мне — в разы.
Умный. Ко второму дню обращение уже могли бы заметить в акрополе — там и сторожевые чары на стенах, и артефакты в фундамент еще при основании заложены, и дежурное Око бдит… Это уже потом переродившаяся тварь становится невидима, пока не выйдет на охоту. И обо всем этом неоткуда знать юнцу, взятому в акрополь прислужником на черную работу. Он и не знал. А вот гляди ж ты — все равно не пошел. Умный. Осторожный и ушлый.
— Я вижу, вы хорошо сработались, — произнес Таддеус.
Даже я ему почти поверила — выровнялось дыхание, замедлилось сердцебиение…
— Потом встревожились, хотели обряд насильно прервать — да поняли, что тогда и церберу не жить, и махнули рукой. Оставили как есть, в назидание другим, кто захочет сложный обряд выбрать — чтобы знали, как оно может обойтись. Я так там неделю и провалялась в конюшне: очнусь, поем, и снова в беспамятство проваливаюсь. Коряжку в кокон завернуло, будто гусеницу, только сколько орденские маги отщипнуть от этого кокона не пытались — не смогли. К исходу недели всем уже было интересно, что ж оттуда вылезет. Ждали, говорят, чуть ли не костяного дракона…
Я поднялся неторопливо, стойко выдерживая начальственный взгляд.