— Это что еще за… — только и успел спросить я, как сознание сжалось в точку.
Я сидел, неспешно потягивал ароматную сигару и бездумно смотрел в красивое южное небо. Сколько же здесь звезд — у нас в северном полушарии в разы меньше. Красотища невыразимая, только ради этого неба стоило побывать на Карибах.
Наемник отвернулся от сержанта и проворчал себе под нос какое-то ругательство. Мейсон задержал на нем пристальный взгляд, потом поджал губы и покачал головой. Не один я видел, что Чип пошел в разнос. Грабовски просто идиот, если не понимает, что от такого бойца, к которому свои же боятся спиной повернуться, толку никакого, один вред.
— Да куда уж больше-то?! Ладно-ладно, не хочешь пить, давай тогда займемся чем-нибудь полезным.
Скривившись, я накинул на плечи куртку, взял автомат и прошелся по подвалу, заглядывая в низкие маленькие оконца. В мертвой Дохе царил день. Никого и ничего я не увидел, поэтому рискнул выглянуть наружу. На улице было без изменений, стоял сгоревший и остывший за ночь пикап, отлично вписавшийся в постапокалиптический пейзаж, ветер лениво гонял песок по раздолбанному асфальту, посвистывал в пустых оконных проемах. Ну, здравствуй, Доха. А ты, Шорох, не здравствуй, чтоб тебе пусто было! Впрочем, моя личная шизофрения, лениво бубнящая в моей голове, на мои проклятья чхать хотела. Усилием воли отгородившись от этого бубнилы, я выбрался из подвала и забрался на самый верх многоэтажки, ставшей мне временным прибежищем.
— Чего ты на меня орешь все время? — возмутился я, — Откуда я могу знать, что от меня требуется, если вы мне ничего не объясняете?