Надо. Но я этого не сделаю. Почему? Потому что слаб человек. Конкретно я слаб. Потому что я такого взгляда как сейчас, у нее никогда не видел. Потому что это неправильно. Скорее всего я пожалею об этой слабости уже в ближайшее время, но все равно сделаю так, как решил.
Интересно, а как она влияла на владелиц этого украшения? Мне кажется, они совершали невероятные по смелости и глупости безумства, которые некоторых из них добром не заканчивались.
Над нами ухнул филин, тихонько зашуршали кусты, а следом за тем послышались легкие, почти невесомые шаги.
— Бог подаст — буркнул перстень, и я понял, что снова остался один.
На самом деле я до сих пор не очень понимаю — правильно я поступил, что их затащил в эту непростую историю. В какой-то момент мне кажется, что все сделано по уму, в какой-то — нет. И это очень, очень странно. Я всегда старался жить так, чтобы никогда не сожалеть о том, что уже произошло, так меня с детства отец приучал. Мол — сначала взвесь все «за» и «против», следом за тем прими решение, и потом не подвергай его сомнению, поскольку сделанного не воротишь. А тут все так зыбко, неясно… В том числе и позиция Отдела. Вроде я ними на одной стороне, но вот где та граница, за которой их дружба кончается? Точно ли меня уведомят о том, что я ее в какой-то момент пересек? И если уведомят, то как — словом или же пулей в спину?
— Я подумаю — сказала София за секунду до того, как я захлопнул дверь.