Все тут же замолчали и стали усиленно вслушиваться в окружающую их темноту, но все напрасно. Нельзя сказать, чтобы ночь была вовсе безмолвной. Нет, легкий ветерок шуршал засохшей травой, из тыла доносилось ржание коней и перекличка часовых. На левом фланге иногда перестреливались, но здесь все было спокойно. Пока спокойно.
- Однако! Ну что же поделаешь в таком случае. Будем лечить, тем более что мадемуазель Штиглиц окружила вашего денщика такой заботой, что лучшего и желать нельзя.
Переводчик-киргиз тут же перетолмачил эту речь русским офицерам, постаравшись при этом разукрасить ее восточными пышностями, едва не похоронив смысл под нагромождениями слов. Так русский генерал стал величайшим сердаром, каких только видел свет, Нефес-Мерген – его нижайшим рабом, а текинская цитадель – сосредоточием напастей, посылаемых правоверным за грехи.
- Если вы откажетесь, я пойму, - тихо сказал ему Бриллинг, - но, быть может, война – достаточной повод, чтобы забыть о прежних разногласиях?
- Сашка, может лучше водки? – с сомнением спросил Дмитрий. – Ведь один черт знает, что он туда намешал, а беленькой, по крайней мере, не отравимся.