Грузовик завернул вдоль трамвайных рельсов, направляясь к вокзалу. Люди полезли из кузова, замялись перед тёмными провалами выбитых окон.
— Золотой ребенок, — кивнула Мария Владимировна. — Эх, если б и впрямь можно было, этакий «патруль времени» отправить — всюду, где ужас, кровь, боль и смерть. Р-раз! — и всё. Ничего не случилось. Ни революции, ни Ледового похода нашего, ни красных, ни белых, ни колхозов, ни расстрелов, ни войны, ни блокады…
Николай Михайлович поспешно поворачивал переключатели, двигал рубильники. Вспыхивали лампочки, начинали светиться шкалы приборов, тонкие иглы стрелок качались вправо-влево.
Длинный коридор, слева вешалка. Справа — целый ряд дверей. Пахло чем-то жареным.
— Вы, мэлэдой чэ-эк, видать, сильно устали? — ухмылялся Бобровский. Воротников послушно загоготал.
— Горький, Горький, — подтвердил Игорёк. — Писатель такой, знаменитый. Идёмте!