«Не может быть, чтобы поверил», думал Федор, садясь за руль. Две Мишени неторопливо намотал на штык белую тряпку, высоко поднял над баррикадой.
— Меня — пустили, — со значением бросил Левка. Федор только хмыкнул.
— Здорово, — выдохнул Федя. Нет, нельзя, нельзя никому ничего говорить. Пете — тем более.
— Здесь Константин Сергеевич, где ж ему ещё быть!..
…Голова у Феди и впрямь шла кругом. Они все забились в дальнюю и узкую спальню-пенал, куда следом проник и Игорёк. Петя Ниткин стребовал с него самые разные книжки, и немедля в них уткнулся, время от времени фыркая от непривычной орфографии.
А там, впереди, уже пыхтит, набирая разбег, тяжёлый паровоз.