Так, кажется, начальство мной недовольно. Сейчас будут оргпоследствия.
— Да уж наслышана. Перебаламутили весь город. Вот и поднялось со дна… Всякое.
— О, я вижу, вы старательный и ответственный человек! — обрадовался очередной муниципальный чиновник. На этот раз — толстый до шарообразности халфлинг, с внешностью настолько характерной, что я все время ждал от него «Ой-вэй!». В полном соответствии с формой носа, он нагрузил меня кучей заданий, не дал ни копейки и сделал вид, что оказывает этим большую честь.
Постучался в комнату к Насте. Дочь интенсивно переписывается с кем-то в смарте, только быстрое цоканье ногтей по экрану. На меня рукой махнула, не глядя, — забирай, мол, не до тебя сейчас. Не слишком ли много Виталика становится в нашей жизни?
— У тебя нет никаких конфликтов с одноклассниками, ведь так?
За полдня я выяснил, что никто из музыкантов не знает, куда могла деться Марта. Единственный результат общения — удостоверился, что коллеги Марту не любили. Считали странной, неконтактной, высокомерной. Завидовали красоте. Завидовали таланту. Завидовали позиции первой скрипки, хотя, скрипя зубами, признавали, что она заслужена. Тайно радовались неприятностям, злорадно додумывали абсурдные подробности, почти прямыми словами называли блядью. Лицемерно сочувствовали «обманутому мужу» — то есть мне. Еще трое оркестровых дам с разной степенью откровенности предложили себя на замену, причем две из них были замужем. И эти люди осуждают Марту? Ох уж мне эти творческие коллективы…