Дочь обреченно вздохнула — оладьи моя слабость.
— Я думал, это только в детективах бывает.
Виталик и остальные мальчики потупились и заковыряли мостовую ножкой.
— Мадмуазель, — буркнула Лайса, осматривая его голову.
Славный корм для этой нена́сыти… — опять Клюся.
Что мертвая женщина и проделала. Она прекратила играть, оборвав мелодию на полуфразе, аккуратно, грифом к голове, положила скрипку девочке на живот, рядом поместила смычок — и вдруг, издав полустон-полукрик, сорвалась с места с потрясающей скоростью, исчезнув в темноте коридора. Только быстрый топот босых пяток по камню удалялся-удалялся, да и затих. Гнаться за ней почему-то никому в голову не пришло.