— Вырасту большой, обязательно напишу мемуары. А ты кушай, кушай, детка. Ложечку за папу, ложечку… Ох, извини.
— Да что это за Сумерла такая? — я припомнил неприятную карлицу в клубе.
Петрович встряхнул его, активируя, и ловко направил на мое лицо, разблокируя.
Уселся напротив на стуле, взял с кровати ее смарт, тряхнул, оживляя экран, тапнул по иконке выхода. Губы девушки сжались гримаской досады. Ничего, потерпит.
В кабинете было сумрачно. Я заметил, что в Жижецке любят зашторивать окна днем. Может быть, им надоел вечный дождь за стеклом? Вот и здесь — глухие тяжелые шторы, горит настольная лампа.
Метров через сто я понял, что решение было неверным. Переулок не собирался заканчиваться или выводить в цивилизованные места. Он шел, загибаясь, куда-то с уклоном вниз, и свернуть из него было некуда. Сзади сопели и топали, я трусил вперед небыстрой рысью бегуна от инфаркта, берег силы и дыхание, на случай… Да, вот на этот самый случай, да.