На массивном каменном надгробье стоят десятки зажженных свечей, создавая трепещущий ореол оранжевого тумана вокруг. В нем смутными черными силуэтами — дети. Их лиц не разглядеть, они молчат и не двигаются, слушают не по-детски внимательно.
— Катенька совсем скисла, он боится, что она наделает глупостей. Она уже резалась и таблетки глотала.
— Не будем мы его брать, — скривилась Лайса. — Он в городе человек не последний, а у нас одни косвенные улики. Вот если там его отпечатки будут… Да и то…
— Верю, — вздохнул Иван, — как мужчина я уважаю твою решимость и приверженность семейным ценностям. Но как сотрудник… некоей организации, предупреждаю — ты бодаешься с бронепоездом.
— Обязательно. Но чуть позже. Можешь закрыть игру?
Я припомнил высоту стола и размер кресла… Да, действительно, очень крупной. Хорошо, что Лайса ей не родная, а то при такой генетике я бы ей в пупок дышал, а не она мне.