После множества высказанных мне гадостей, Петрович прошел стадии гнева и отрицания, и пришел к принятию.
— Значит, я ее видела? Но почему не помню?
Попробовал с ней связаться — все еще глухо. Не отвечает. Что-то мне за нее тревожно, слишком много странного вокруг творится.
— Не поздновато? — он ухмыльнулся клыкастой пастью, показывая на царящий вокруг разгром.
— Из ее дочери, которая, как бы вы ни пытались это отрицать, все же не просто ребенок. Когда-то они поменялись местами, и это можно… переиграть.
— Он не просто наглый мудак. Я слышала про него… Всякое нехорошее.