— И не пропустят, — девушка взмахнула рукой, и я внезапно понял, что она прилично набралась. — Судебный запрет.
Я покрутил в руках куклу — ее платье испорчено водой и измазано грязью, но фарфоровое личико сохранило тонкую изысканную красоту. Такие больших денег стоят, авторское изделие.
— Мы под дамбой, — пояснила Клюся, — это мелиораторы воткнули.
Клюся остановилась, как будто в стену уперлась.
— Увы, смарт утопил, — признался я, — сегодня куплю новый.
— Я обижена? — зашипела она мне в лицо, как злая кошка. — Да он мне с шестнадцати лет прохода не давал! Однажды подпоил и мать его практически с меня сняла! Два года он пытался меня трахнуть. За жопу хватал, сиськи щипал, я вся в синяках ходила! И трахнул бы, если бы мать не пригрозила федералам заяву накатать! Местные полиса ее посылали, не хотели с Мизгирем связываться. Тогда он и стал угрожать ей Бабаем. Мол, если она не уймется — то Бабай ее заберет. И ей письма от Бабая приходили, я знаю. Она боялась, но не отступала. Мой отец ее фактически убил. Из-за меня. Вот так я обижена!