Я понял её абсолютно правильно. Вспомнив, как когда-то на срочной прапорщик Пилипчук травил байки, как он служил в ЗГВ и драл по «системе радиатор» всех местных немок, я (строго по классике) ухватил нашу Машку за ляжку, быстро (она даже пискнуть не успела) подсадил на чугунную батарею (благо, они летом холодные), задрал ей юбку и — понеслось.
Увы, изготовить ещё одну скрутобойку (с бо́льшим калибром) и даже просто скопировать уже имеющуюся было почти невозможно. Как заявил Нарруз, и Пао его слова подтвердила, только процесс копирования занял бы года три, и положительный результат никто бы при этом не гарантировал. Слишком уж сложное получалось изделие, со своими нюансами и секретами, и далеко не каждый барон таким обладал.
Бо́льшую часть дня наш взвод находился на полигоне. Отрабатывали различные варианты проникновения и штурма укрепрайона противника силами малых групп. Под самый конец занятий, когда полуотделение капрала Харберта в очередной раз ползло по заполненным грязью канавам, в наушниках прозвучала команда: «Отставить работу. Отойти на исходный рубеж». Мысленно чертыхаясь, мы поползли обратно, а когда доползли, последовало новое указание, на этот раз адресованное лично мне: «Восьмому-один срочно прибыть на КП». Бросив в ответ «Восьмой-один. Понял», я потрусил на командный пункт.
Ну что ж, песню, так песню. Это мы мо́гем…
— При том, что Барзиний тоже был здесь и ушёл отсюда не позже половины двенадцатого.
— Бери ещё двух своих и дуй с ними на юг. Выяснишь, что там на самом деле, и если всё правда, шлёшь голубя и ждёшь подкреплений. Понятно?