Странно, но никакой радости я в его глазах не заметил. Скорее, наоборот, судя по «морде лица», он ощущал себя бредущей на бойню коровой.
Гриф, рыбак с южного побережья, обращённый односельчанами в рабство и проданный в кудус за долги, молча кивнул, поднял второе копьё и тоже вонзил его в землю. Точно так же поступили и остальные. Никто никому не приказывал, ничего не просил и не убеждал. Просто нам всем неожиданно расхотелось быть палачами.
Ага. Легко, блин, сказать к горам, да нелегко сделать.
— Да́рий! Зачем вы меня пригласили? Всё ещё надеетесь отговорить от развода?
Яростная атака в ответ имела все шансы тут же и захлебнуться, но… лучшего момента для моей авантюры нельзя было и придумать.
В дальнем конце коридора стоял человек. В руке — такая же хрень, как у застреленного две недели назад Салватоса.