В этот миг послышался глухой стук, поискав источник которого, я внезапно обнаружил, что Марина, воспользовавшись тем, что я замер, залезла на доспех и теперь долбит со всей дури по кирасе здоровенным гаечным ключом. Она к тому же и говорила что-то – я видел её широко открывающийся рот. Динамики включились, по-видимому, от моего желания услышать, что она там вещает.
– А-а! – услышал я хриплый вопль одной из бандиток рухнувшей на землю и держащейся за бок, – Сестрицы, помогите, я маслину поймала!
– Попробовать поуправлять, – пояснил я, после чего, нахмурившись, уточнил: – А вы о чём подумали?
Пошарившись, выудил какие-то треники, напялил. Затем нашёл свою рубашку без одного рукава, но тут уже махнул рукой, одевая. Видок так и так у меня был ещё тот.
– Я, – устало произнес, чувствуя как возвращается на время забытая боль в ребрах. Все эти прыжки и беготня с стрельбой на пользу едва жадившей ране не пошли и я почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. С трудом с ней справился, а затем, оглядевшись, внезапно увидел сжавшуюся за спиной Русланы девочку лет пяти. Понял: – «Дочка Лифариуса», – и кивнув на неё, спросил, – Как она, как ты?
– Мобильный доспех, – ответила Лариса. – Наш, из усадьбы.